Мама, защити меня … от милиции.

Как известно, дети иногда гуляют. На улице. Это “несчастье”, которого родителям не избежать. 20 октября во дворе школы №4 играл с друзьями в баскетбол 17–летний Саша П. Игра закончилась, и вместе с 13 летним Мишей А. подросток решил пойти поиграть в зал игровых автоматов центра детского творчества, что возле соседней школы. На их беду, центр оказался закрытым. И мальчишки решили сменить дислокацию – пойти в “Галактику”. С той же целью. Но родители для того и существуют, чтобы контролировать своих чад. Покупая, при возможности, для этого мобильные телефоны. Был таковой и у А., по которому в 19.40 родители предложили ему немедленно явиться домой. Пришлось возвращаться.

Вот как А. описывает дальнейшие события в объяснении на имя прокурора Северодонецка В.Глаговского: “Я пошел домой, и Саша пошел в мою сторону тоже. Мы шли по направлению к школе № 16. Проходя мимо дома 13–б, я увидел двух работников милиции в форме. Они стояли недалеко от аптеки, находящейся в филиале детской поликлиники. Я и Саша шли им навстречу. Когда мы подошли, они приказали нам повернуться к аптеке, руки положить на клумбу, ноги раздвинуть. Один работник ударил меня по левой ноге.

Сперва открыли Саше карман и положили в правый карман брюк что–то, на что Саша сказал: “Зачем Вы это мне положили, это не мое”. Работник милиции ответил: “Мне все равно, будет твое”. Затем Саше одели наручники и ударили в правый бок. Затем мне тоже раскрыли правый карман и положили туда что–то. Я попросил позвонить маме, мне отказали. Работники милиции говорили нам обоим матом – что, я не помню... После они повели нас на опорный пункт, который был закрыт и свет не горел. Один из работников милиции стал звонить по своей рации, пытаясь вызвать машину, по рации ему ответили, что машина должна подъехать, ждите. Затем нас повели к ночному ларьку по ул. Курчатова. Подведя к ларьку, нас поставили лицом к витрине ларька. Возле ларька у меня несколько минут подряд звонил мобильный телефон. Я попросился ответить, мне сказали: “У нас не Америка, отвечать нельзя”.

Аналогичные по содержанию объяснения прокурору дал и П.

А вот как описал события, связанные с задержанием двух несовершеннолетних, зам. начальника северодонецкой милиции В.В.Шишов в заключении о служебном расследовании: “20.10.03 года наряд ППСМ в составе милиционеров роты Бородача А.И. и Репина Ю.М. согласно постовой ведомости экипированные как положено, нес службу по охране общественного порядка на территории города Северодонецка. Примерно в 20–00, патрулируя в районе дома № 13–б по шоссе Строителей, наряд обратил внимание на двух граждан, один из которых по виду был явно подростком. Граждане двигались навстречу наряду, заметив его, резко изменили направление движения в противоположную сторону, чем вызвали подозрение наряда. Имея ориентировку по лицам подобного возраста, подозреваемым в совершении правонарушений, а также учитывая странное поведение при визуальной встрече с работниками милиции, наряд окликнул двух граждан. В соответствии с требованиями ст.11 п. 2 Закона Украины “О милиции”, представившись, попытался в беседе установить личности граждан. Однако оба гражданина стали вести себя неадекватно сложившейся обстановке, в частности, гр–н П., 1986 года рождения (данные были установлены впоследствии) пытался уйти от наряда, высказывая угрозы неприятностями по работе наряду, пытался что–то достать из кармана, отказывался назвать свои данные. Те же действия повторял А.,1990 года рождения. Все вышеперечисленные действия гр. П. и А., практически оказывая неповиновение законным требованиям работников милиции, повлекли за собой применение к ним права работникам милиции согласно ст. 11 п. 6 Закона Украины “О милиции” на осмотр вещей, находившихся при них. Во избежание избавления от вещественных доказательств, предметов, которые могут быть использованы во вред их здоровью, а также с целью изъятия, наряд был вынужден ограничить движение рук обоих граждан. Учитывая активность гр. П., а также то, что он явно не был малолетним, и на основании ст. 14 п. 4 Закона Украина “О милиции” к вышеуказанному было применено спецсредство – изделие БР. Других мер физического воздействия к задержанным не применялось, так как в данной ситуации необходимость отсутствовала”.

Дело было вечером, свидетелей задержания не было. А посему – памятка для читателя: параграф первый: мент всегда прав; параграф второй: если мент не прав, смотри параграф первый. Доказать что–либо здесь трудно. Впрочем, не для себя. Наш юрист Н.Метелкина прошла маршрутом, которым с 19.40 до 20 часов шли двое подростков. И вот на что обратила внимание: если идти от улицы Курчатова к дому 13–б, то двигаешься из неосвещенной части двора к хорошо освещенному месту, где стояли двое милиционеров. Подростки должны были их увидеть намного раньше, чем те их. То есть избежать встречи с “родимыми” у них была возможность. Вот только была ли необходимость? Теоретически о повадках работников милиции мы знаем все, но избегать встречи с ними, как это делаем, завидев пьяные кампании, мы себя пока еще не приучили.

Второе обстоятельство: по закону при задержании несовершеннолетних работник милиции обязан немедленно сообщить об этом его родителям. В нашем случае подростки просят разрешения у милиционеров на это, у них есть возможность – мобильный телефон. Но им отказывают. В ходе судебного заседания по админделу вопрос об этом был задан. Ответ работника милиции был потрясающим по цинизму: “Мы не дали им возможности позвонить в целях своей безопасности. Они пугали нас своими родителями”.

Третье обстоятельство пытался установить судья О.Горбатенко, опрашивая Бородача и Репина о причинах, побудивших тех задержать подростков. Кроме нагловатой уверенности, что имеют право задержать кого угодно, они не очень уверенно говорили о неких “ориентировках”. Мол, эти двое попадали под полученные ими ориентировки. Об этом же говорит и госп. Шишов, но, к счастью, более определенно: “ориентировка по лицам подобного возраста”. Так что помните, уважаемые родители подростков, отпуская их на улицу: наша доблестная милиция уже ориентировала свои наряды на ваших детей. Именно за счет них будет выполняться план по раскрытым преступлениям (и правонарушениям) в городе Северодонецке. И ведь выполнят, будь ваш ребенок раззолотым. Попробуйте доказать, что он не нес наркотики, не сквернословил в общественном месте, не украл что-нибудь в конечном счете. По крайней мере, если в момент задержания не будет свидетелей. Исключительным доказательством в этом случае является слово представителя власти. Даже, если в милицейскую форму одет отпетый подонок. Естественно, при этом мы не имеем в виду господ Бородача и Репина. Это – произвольное обобщение.

Впрочем, выводы мы сделаем позже. Проблемы подростков в этот вечер только начались, им предстояло провести в компании милиции 6 часов (вместо 3, предусмотренных законом). Вот как описал в объяснении прокурору эти события П.: “На моих глазах тот же работник милиции положил пакет Мише в правый карман брюк. Я попытался возразить работнику милиции по этому факту, на что он ответил матом. После этого нас повели на опорный пункт, где мы простояли некоторое время, т.к. пункт был закрыт. Я попросил работников милиции позвонить домой, на что работник милиции ответил ударом в правый бок. Через некоторое время мы пошли к большому желтому киоску на ул. Курчатова,8, где работники милиции писали бумаги в течение получаса. По окончанию заполнения бумаг они попросили продавщиц киоска присутствовать при изъятии наркотического вещества. Они достали из наших карманов пакеты, после чего нам было предложено подписаться в протоколе изъятия. Мы отказались. Примерно в 23.00 нас доставили в милицию. Я находился в наручниках до отъезда в горотдел. По приезду нас посадили в холле, отобрали объяснение. Через некоторое время Мишу забрали родители. После того, как меня сфотографировали и взяли отпечатки, отпустили домой. Домой я пришел в 3 часа ночи, все рассказал родителям. Утром почувствовал ухудшение здоровья и обратился в травмопункт”. В объяснении П. не указал, что он просил милиционеров снять с него наручники, поскольку они сильно давили руки и, к тому же, на улице было холодно. Милиционер, издеваясь, ответил, что у них нет ключей. В наручниках П. простоял почти три часа.

А вот как те же события описывает в объяснении прокурору милиционер Репин: “Так как гр–не вели себя неадекватно, пытались засунуть руки в карман (напомним, что П. к этому времени уже был в наручниках – А.С.), сильно нервничали, подойдя к ларьку возле магазина № 80, мы пригласили понятых – работников ночного ларька. В присутствии понятых мы начали досмотр граждан и вещей, у них находящихся. У одного гражданина при досмотре из заднего правого кармана брюк был изъят газетный сверток, в котором находилось вещество растительного происхождения светло–зеленого цвета. Кроме вышеуказанных предметов больше ничего не было и изъятию не подлежало. В присутствии понятых был составлен протокол изъятия и выяснены фамилия, имя, отчество и место жительства граждан. Ими оказались П., 1986 г.р. и А., 1990 г.р. Кроме того, были отобраны объяснения у гр–н, которые были привлечены в качестве понятых (работники ночного ларька). Кроме того, данные гр–не П. и А. в присутствии понятых угрожали нам своими родителями. Говорили о том, что мы больше не будем в милиции работать и что им нарочно подложили вещество. После оформления материалов мы вызвали патрульную машину для сопровождения их в милицию и для дальнейшего выяснения обстоятельств по факту изъятия. Меры физического воздействия не применялись”.

Впрочем, с понятыми у милиции на этот раз вышла промашка. Обе работницы киоска были опрошены в суде в качестве свидетелей и … высказали возмущение действиями милиции. Прежде всего, они не видели никакого вещества растительного происхождения зеленого цвета, написали о нем … со слов “правоохранителей”. Понятые даже не видели, чтобы пакеты открывались. Не видели они и процесса “досмотра”, на их глазах милиционеры залезли именно в те карманы, где находились свертки, другие карманы не проверяли. Наконец, подойдя к киоску, милиционеры сразу же предложили продавцам быть понятыми при изъятии наркотиков. То ли так верили в силу ориентировки, то ли еще до “досмотра” хорошо знали, что находится в карманах ребят?

Еще одна деталь, на которую следует обратить внимание: оформлять документы милиционеры начали до того, как произвели досмотр. Факт, который говорит о многом.

Пока подростки стояли у киоска (один из них – в наручниках), родители А. начали его искать, ведь сын должен был вернуться к восьми. Помог им в этом сам А.: дождавшись удобного момента, он нажал кнопку вызова на мобильном телефоне, не вытаскивая его из кармана. И родители услышали его разговор с милиционерами. Сразу поехали в горотдел, где инспектор ОКМДН В.Н.Волох сообщил им, что двое задержанных подростков находятся возле киоска на улице Курчатова. Подъехав туда, они увидели милицейскую машину и в ней – своего сына. Поехали следом, когда ребят повезли в отделение. Однако в здание их не пустили: тринадцатилетнего ребенка допрашивали, заставляли подписывать документы, которые, в принципе, могли сломать его судьбу, фотографировали и снимали отпечатки пальцев, а родителей заставили дожидаться милости господ “начальников” на улице. В 0.30 А. выпустили из ГОВД. По нашим данным, его родители не протестовали и даже уплатили штраф за админнарушение, хотя их сын уверял, что никаких нарушений не совершал. Родителей можно понять, они предприниматели и хорошо знают реальности нашего бытия.

П. пришлось пробыть в ГОВД еще полтора часа. По его словам, при нем избивали незнакомого мужчину. Проводивший с ним “работу” В.Н.Волох отрицает, что П. мог это видеть. Согласно объяснению последнего прокурору: “Во время отбираний объяснений у гр. П. был доставлен взрослый в нетрезвом виде, и его работник милиции завел в этот кабинет, где мы находились. Этот гражданин оказывал противодействие действиям дежурного офицера, все это происходило у меня перед глазами. А П. этого видеть не мог, т.к. он сидел спиной ко входу в кабинет, где находились вышеуказанные граждане. В связи с тем, что взрослый вел себя неадекватно, офицер мог пресечь его действия, т.е. П. мог слышать только крики задержанного”. Отдадим должное выдержке подростка: и в этих условиях в протоколе допроса, составленного В.Н.Волохом, П. указал, что содержание протокола не соответствует тому, что он говорил.

По информации В.Волоха, П. был отпущен около 2 часов ночи. Домой он шел пешком через весь город – его родителям о факте задержания так и не было сообщено. Милиционеров он, к счастью, больше не встретил. Но и без того переохлаждение и стресс дали о себе знать: он вернулся с высокой температурой. Родителям рассказал все: и о том, что ему подбросили наркотики, и о том, что избили и держали в наручниках. Уложив сына спать, родители немедленно приехали в ГОВД. В здание, как и родителей А., их не пустили, но В.Волох к ним вышел. Он был вежливым и успокаивал: не волнуйтесь мол, наркотиков было мало, обойдется штрафом. Объяснил Владимир Николаевич и то, почему о задержании не сообщили родителям: мол, предлагал позвонить после допроса, но П. отказался. Позднее, правда, милиционер напишет, что звонил трижды, но никто не брал трубку.

21 октября в 8.20 П. вместе с родителями обратился в травмопункт, где были зафиксированы ушиб в месте удара и ссадины от наручников. Здесь же работники санпропускника измерили П. температуру, которая оказалась повышенной – 37,2 градусов. После этого была проведена судмедэкспертиза, которая подтвердила наличие ссадин от применения наручников, что, согласно акту эксперта, было отнесено к легким телесным повреждениям. Ушиб от удара судмедэксперт то ли не заметил, то ли по “забывчивости” пропустил.

21 октября родители П. подали на имя начальника милиции заявление о неправомерных действиях работников ППС, в этот же день они встретились с зам. начальника милиции В.Шишовым. Мы знаем, что тот им говорил, но писать не будем – не докажешь.

Отметим, что до этого времени и родители П. и, особенно, он сам – вели себя очень правильно. А вот в чем родители П. в описанной истории были не правы, так это в надежде, что руководство милиции проявит заинтересованность в установлении истины и накажет виновных. Если с вами или вашим ребенком случится подобное описанному выше, то можете быть уверены, что милиция, прокуратура и суд будут совместно работать против вас, против ваших интересов. И вам обязательно потребуется помощь человека, искушенного в процессуальном законодательстве, из опыта знающего, как проводить проверку подобных фактов и какие подводные камни могут вас ожидать. Увы, жизнь в нашем государстве такова, что виновным слишком часто оказывается правый!

Только 5 ноября, через 2 недели после происшествия, родители П. обратились в приемную комитета избирателей. Ситуация для подростка к этому времени существенно ухудшилась. 27 октября г. Шишов подписал, а начальник милиции И.Шовиков утвердил заключение служебного расследования по жалобе матери П. Естественно, что действия Северодонецкого ГО УМВД – милиционеров роты ППСМ Бородача и Репина были признаны правомерными. В тот же день, в 21 час на квартиру П. явились двое милиционеров. “Успокаивая” родителей, что 70% подростков в Северодонецке употребляют наркотики, они предложили П. подписать административный протокол о привлечении его к ответственности по ч. 1 ст. 44 КоАП. Составил протокол сотрудник ВКМСН Б.Пищенко. В тот же день П. был поставлен на профилактический учет. А 30 октября ГОВД направил в суд протокол для привлечения П. к административной ответственности. Учитывая, что админдела рассматриваются в наших судах формально (для данного случая суд выяснил бы у “нарушителя”, действительно ли у него извлекли пакет, и сразу после этого вынес бы вердикт), отрицательный для П. итог дела был фактически предрешен.

Участие опытного юриста КВУ позволило многое исправить. Как ни хотели знакомить родителей с материалами дела, но прокуратуре пришлось это сделать. И откровением для родителей П. стал протокол освидетельствования П. на наличие телесных повреждений, которое якобы проводилось в милиции 20 октября в 22.00. Вспомним, что в действительности в это время П. находился еще возле киоска на улице Курчатова, в наручниках. Протокол был подписан двумя понятыми, один из которых был нами найден и категорически отрицал, что в этот день был в милиции и что–либо подписывал. Документ был явно рассчитан на внутреннее пользование, в системе милиция – прокуратура. Более того, в материалах было и заявление П., в котором он якобы пишет, что физические меры к нему не применялись и он не имеет претензий к работникам милиции. По утверждению П. ничего подобного он не писал.

Как мы и предполагали, 12 ноября северодонецкая прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела против работников милиции – ввиду отсутствия состава преступления. На это постановление родители П. тут же подали жалобу в прокуратуру области, в которой, в частности, указывалось: “О предвзятости помощника прокурора Новиковой А.А. (которая проводила проверку – А.С.) говорит тот факт, что она, отбирая объяснение от несовершеннолетнего П., фиксировала лишь эпизод изъятия бумажного пакета, в котором, согласно справке эксперта НИЭКЦ при Северодонецком ГОУМВД от 22 октября 2003 года, находилось наркотическое вещество. На объяснения П. о том, что его незаконно задержали работники ППСМ Северодонецкого ГО УМВД, что к нему незаконно были применены наручники, после чего в правый задний карман брюк был положен пакет, что он просил снять наручники, т.к. они ему сильно давили и было очень холодно, а в ответ получил от работников милиции нецензурную брань, что он просил сообщить о задержании родителям и др., помощник прокурора Новикова А.А. не реагировала и в объяснениях это не фиксировала, мотивируя тем, что ей нужен только лишь один эпизод изъятия пакета, а остальное у нее есть”. И дальше по тексту: “Помощник прокурора Новикова А.А. при беседе с сыном оказывала на него давление и настаивала на записи о том, что он не имеет претензий к оперуполномоченному ОКМДН Волоху В.Н.” Удивительно, но зам. прокурора категорически возражала, чтобы при даче объяснений несовершеннолетним П. присутствовали его родители.

В конце ноября постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было отменено, а 18 декабря принято снова (проверку проводила та же Новикова, чье определение было отменено). Естественно, что оно снова будет обжаловано – теперь в Генеральную прокуратуру. Легко предсказать дальнейшее развитие событий по этой схеме: постановление об отказе в возбуждении уголовного дела будет снова отменено, затем – снова принято. И так – пока родители П. “не успокоятся”. Эта, обкатанная многими годами “технология” наших правоохранителей, благодаря которой работники милиции, даже будучи уличенными (мы не утверждаем, что Бородач и Репин уличены – установить их виновность может лишь суд), не привлекаются к реальной ответственности. В качестве примера: за 8 месяцев 2003 года на неправомерные действия милиционеров Луганской области пожаловались более 800 человек – и по этим жалобам не было возбуждено ни одного (!) уголовного дела. Мы слишком хорошо знаем эту “технологию”, при помощи которой граждане устраняются от реальной возможности защищать свои права, отдавая их на откуп прокурорам.

И по нашему предложению уже 6 ноября родители подали в суд жалобу на неправомерные действия должностных лиц в порядке ст. 248 Гражданского кодекса. Зачем это нужно? Таким образом из спора о нарушенных правах устраняется прокуратура и в суде остаются две стороны: пострадавшие и милиция. Суд в этом случае по крайней мере состоится. И его можно выиграть: в Северодонецке ли, в Луганске ли, Киеве или Страсбурге. Хватило бы мужества и терпения семье П. В жалобе, в частности, указывается:

– в нарушение ст. 28 Конституции Украины, ст. 3 Международной конвенции прав человека и основных свобод, работники милиции подвергли нашего сына П. жестокому, унижающему человеческое достоинство обращению, нанесли вред его физическому здоровью: в течение 2,5 часа его удерживали в наручниках, на холоде с ограниченной возможностью движения, в связи с чем он получил простудное заболевание и травмы от длительного пребывания в наручниках и от неправомерного физического воздействия; в наручниках, как преступника, его удерживали на людной улице, на виду у большого количества людей, чем нанесли тяжелую душевную травму;

– в нарушение ст. 29 Конституции Украины, ст. 37 Конвенции о правах ребенка, ст. 434 УПК Украины, ст. 263, 270 Админкодекса нашему несовершеннолетнему сыну П. было отказано в просьбе сообщить о своем задержании родителям, а само задержание длилось необоснованно долго: с 20 часов вечера до 2 часов ночи – вдвое больше допустимого срока.

Впрочем, гражданское дело – еще впереди. Пока же в суде рассматривается админпротокол, составленный на П. работниками милиции. Участие в деле влиятельной общественной организации и опытного юриста позволило провести этот процесс не традиционно–формально, а с исследованием всех обстоятельств дела (ограниченных, правда, только наркотиками). В суде были допрошены как подростки и их родители, так и работники милиции, граждане, бывшие понятыми. Свидетельства, по–видимому, говорили за себя сами и 22 декабря северодонецкий местный суд принял постановление, которым отказал в привлечении к админответственности П. – за отсутствием в его действиях состава административного правонарушения.

Надеемся, что это решение – не окончание дела, а лишь закономерное завершение первого его этапа.